– Нет, – он обнял мать одной рукой, поцеловав в макушку.– Я изменился, мама. Мне тесно и душно в Намирре, я не могу дышать здесь полной грудью. Я приехал сюда только за тем, чтобы проведать вас, но оставаться навсегда и не думал.

– Он ждал тебя. Каждый вечер он просиживал у того самого окна допоздна, ожидая твоего приезда. Он не покидал города даже на один день, боясь, что пропустит твоё возвращение. А потом… потом торговцы вместе с товарами привезли слухи о том, что долина и ущелье кишат Тенями, отрезанные от всего мира. Они сказали, что никому не удалось спастись. Отец слёг, но продолжал надеяться. Он отправлял на твои поиски людей, одного за другим. Он справил твои похороны всего три года назад. Понимаешь, три года он жил надеждой! Пойми его, Ильназ… Отец любит тебя. Дай ему время.

– Я знаю, мама. Я знаю… Но отец уже отпустил меня. И он прав. Того, кого он знал, больше не существует. Пойдём, не хочу задерживать тебя. И ничего не говори младшему. Так будет лучше для всех.

– Нет, я не могу потерять тебя сейчас, когда ты нашёлся после стольких лет отсутствия.

– Ты должна отпустить меня, как отпустил отец. Отпусти, и я попытаюсь исправить хотя бы немногое из того, что мне удалось испортить за все это время.

Лекс с усилием разжал объятия матери:

– Всё, мне пора идти.

– А если с тобой что-то случится? Я вновь буду мучиться неизвестностью…

– Не случится. Я буду жить долго, очень долго. Просто обязан. Не трави себе сердце. И улыбнись, тебе еще надо встретить сына и внуков с улыбкой на лице, как и подобает бабушке.

Лекс в последний раз поцеловал мать и вышел, плотно притворив за собой дверь. Вот теперь его уже точно ничего не связывало с прошлым. Лекс вдохнул полной грудью прохладный воздух и через минуту растворился в толпе прохожих.

– Еще один, – недовольно проворчал стражник пожилого возраста, оглядывая Лекса с головы до ног. – Что, тоже не терпится в страну Туманов? Садись, отдохни с дороги.

– Спасибо, – Лекс снял заплечный мешок и размял затекшее плечо. Сел на камень возле костерка, протягивая озябшие руки.

– Улыбчивых сразу показывать будем? – поинтересовался тот страж, что был помоложе.

– Успеется, – махнул рукой старик. – Тебе зачем туда понадобилось, в Зыбкие земли? На отчаявшегося ты не похож, на глупого мечтателя тоже…

– Девушку ищу. Говорят, она проходила здесь года два назад…

– Здесь много всяких проходило, и девушек, и мужчин, и женщин… Чем там для вас намазано? Мёдом? – старик бурчал, помешивая похлебку в котелке. Скорее всего, бурчал он не из вредности, а из привычки. Такая уж у него была манера общения.

– Что за девушка?

Старик любопытно взглянул на пришедшего мужчину. Любил он собирать истории. Обычно те, кто собирался шагнуть в Зыбкие туманы, были довольно словоохотливы, рассказывая всё, будто на исповеди. Оно и понятно, с того момента, как они делали шаг в туман, они будто переставали существовать. Старик за годы служения видел тысячи тех, кто шагнул в Туман, и еще ни одного, что вышел бы обратно.

Нет, не все становились добычей жадных туманов. Говорят, что если суметь преодолеть туманы, за ними были неизведанные земли. Говорят, что находились те, что несколько раз пересекали эту зыбкую границу, но за тридцать с лишним лет старик проводил тысячи людей на ту сторону – и ни одного обратно.

Лекс помолчал немного, потом вкратце описал Ани, но откровенничать не стал. Ни к чему. Старик задумчиво почесал щетину.

– Да ладно тебе, старый. Чего томишь человека? Даже я и то её запомнил, а память у меня не ахти. Проходила она здесь, точно тебе говорю.

– Вот всегда ты лезешь вперёд.... – старик шутливо замахнулся ложкой на напарника, – Отчаянная она. Обычно те, кто приходят сюда, расспрашивают о зыбких землях или рассказывают о себе, долго решаются, прежде чем шагнуть за границу. А эта ни слова не сказала, взглянула на «улыбчивых» так, будто видела в жизни нечто в сотни раз страшнее, и бросилась в зыбь. Как есть тебе, говорю, бросилась!.. Без раздумья, словно в волны нырнула.

Лекс обрадовался. Вот она, цель его путешествия. Ещё немного, и он узнает, где она.

– Спасибо вам. Пора мне, – он поднялся с камня и опять закинул на плече мешок.

– Ты что, на ночь глядя идти собираешься? – старик удивленно окинул взглядом Лекса. – Ночью обычно никто не ходит.

– А я пойду.

– Стой, я отговаривать тебя не стану, не моё это дело. Но сначала посмотри на «улыбчивых».

– Что мне на них смотреть? Наслышан…

– А ты посмотри. Таков порядок, не я его выдумал. Не будешь смотреть – не пущу, имею право.

Старик подбоченился, положив руку на короткий боевой топорик, висевший на поясе.

– Показывай, – вздохнул Лекс.

Что за глупая процедура? Только время зря теряет. Старик повел его в низкое приземистое здание, зажег факел и повел его к столам, видневшимся в помещении.

– Ну, смотри, что бывает с теми, кто не может перейти Туманы… Это те, что вчера хотели перейти, только утром их выловили, когда Туманы немного отступили.

Старик поднес факел к окоченевшим трупам, лежавшим на столах. Лица их были искажены странной гримасой: широкая улыбка, больше похожая на оскал, навсегда прилипла к лицам. Тела трупов были будто высушены, словно кто-то выпил их до капли. Лекс равнодушно осмотрел тела и пожал плечами. Ничего страшного, он видел и не такое.

– Теперь могу идти?

– Иди, если не передумал.

Лекс попрощался со стражниками и пошел к видневшейся вдали молочной зыбкой завесе. Посмотрим, что из себя представляют эти Туманы, и что они скрывают. Сперва он ничего не чувствовал, передвигал ноги по твердой, сухой земле, как обычно. Густой влажный туман каплями оседал на волосах и одежде. Но чем дальше он шёл, то тем больше странностей он замечал.

Туман будто льнул к нему, цепляясь за руки и ноги, он становился всё плотнее и гуще. Лекс будто передвигал ноги в густом киселе, с трудом вытаскивая ступни из вязкой молочной белизны. Ему чудилось, что каждый раз, когда он переставляет ноги, раздаётся чавкающий звук. Туман не хотел пускать непрошеного гостя дальше, он проникал в рот и ноздри, застилал глаза. Дороги не было видно. Он не мог сказать точно, что он не кружит на одном месте. Но он упорно шёл, стараясь не замечать цепких туманных лап.

Казалось странным, но туман будто нашёптывал ему, рисуя в воображении знакомые, но немного искажённые образы, окрашенные во все цвета радуги. Густые клубы тумана словно ластились к нему, умоляя прилечь, отдохнуть, хотя бы остановиться на краткий миг…

Шёпот был настолько нежен и сладок, что противостоять ему было очень сложно. Краешком сознания Лекс понимал, что если остановится хоть ненадолго, он станет одним из «улыбчивых». Туман расправится с ним за считанные минуты, выпьет все его силы, заберёт воспоминания, превратив в пустую мёртвую оболочку.